Театр! Чем он так прельщает,

В нем умереть иной готов,

Как милосердно Бог прощает

Артистов, клоунов, шутов.

Зачем в святое мы играем,

На душу принимая грех,

Зачем мы сердце разрываем

За деньги, радость, за успех?

Зачем кричим, зачем мы плачем,

Устраивая карнавал,

Кому то говорим — удача,

Кому то говорим — провал.

Что за профессия такая?

Уйдя со сцены, бывший маг,

Домой едва приковыляя,

Живет совсем, совсем не так.

Не стыдно ль жизнь, судьбу чужую,

Нам представлять в своем лице!

Я мертв, но видно, что дышу я,

Убит и кланяюсь в конце.

Но вымысел нас погружает

Туда, где прячутся мечты,

Иллюзия опережает

Всё то, во что не веришь ты.

Жизнь коротка, как пьесы читка,

Но если веришь, будешь жить,

Театр — сладкая попытка

Вернуться, что то изменить.

Остановить на миг мгновенье,

Потом увянуть, как цветок,

И возродиться вдохновением.

Играем! Разрешает Бог!

/Валентин Гафт «Театр»/

Вопрос Владимира Познера Галине Волчек: «Когда вы встретитесь со Всевышним, что вы ему скажете?»

И Галина Борисовна не задумываясь, ответила: «Я скажу Спасибо!», - и в глазах её словно отразилась бесконечность.

26 декабря 2019 года. После творческого предновогоднего празднования в кругу художников мы с Ларисой Кадочниковой ненадолго заехали к ней домой. Она включила музыку, мы прошли на кухню. Зазвонил телефон, Лариса Валентиновна взяла трубку и молча слушала. Закрыв глаза, немного помолчав, проникновенно посмотрела мне в глаза и с грустью промолвила: «Умерла Галина Волчек»...

«По улице моей который год

звучат шаги — мои друзья уходят.

Друзей моих медлительный уход

той темноте за окнами угоден».

/Белла Ахмадулина/

А когда-то много лет тому назад именно Галина Волчек открыла Ларисе Кадочниковой дорогу в театр...

Лариса Кадочникова

В 1961 году мы закончили ВГИК и, окрылённые успехом, побежали по разным театрам устраивать свою судьбу. Наша группа получила распределение по киностудиям. Меня распределили на студию им. Горького, которая находилась рядом со ВГИКом, но меня она не привлекала. Памятуя слова руководителя нашего курса Ольги Ивановны Пыжовой, что актер может состояться только в театре, я стала носиться по Москве, по театрам, предлагая свои услуги. Вдвоем с сокурсником Володей К. мы подготовили эффектную сценку и показывали её, где только могли. Нам улыбались, хвалили и - отказывали тоже с улыбками.

И вот однажды мы с партнером получили разрешение показаться в «Современнике». Надо сказать, что до этого показа я сумела посмотреть в этом театре один спектакль - «Голый король». Попасть в то время в «Современник» было совершенно невозможно, места у меня не было, сидела на ступеньках. Люди тогда стояли ночами, чтобы купить билет или достать хотя бы контрамарку. Театр размещался на площади Маяковского и возглавлял его молодой и талантливый Олег Ефремов. Вокруг этого очень модного театра ходили легенды. Труппа была небольшая, но очень талантливая. «Голый король» я посмотрела на одном дыхании. Костюмы и декорации были восхитительны. Каждое появление Евгения Евстигнеева в роли Короля вызывало бурю аплодисментов. Нина Дорошина в роли принцессы, была так хороша, что уже, будучи в составе этого театра, я первое время во всём ей подражала, хотя мы были совершенно разными.

Когда Володя, договорился с руководством театра показать нашу сценку в надежде, что её возьмут, мне после потрясения от «Голого короля» казалось невероятной смелостью показаться именно там. Олега Ефремова на просмотре не было, он был в отъезде. Его замещала Галина Волчек. Нас смотрел худсовет, в котором были почти все ведущие артисты театра. Комната была небольшая. Мы с Володей, соорудив из стульев телегу, стали играть отрывок. Все были очень доброжелательны к нам. Сценка была комической, и с первых же реплик актеры стали хохотать и аплодировать нам. Так под бурные аплодисменты мы закончили маленький показ. Потом удалились, оставив худсовет решать нашу судьбу.

Галя Волчек вышла и, подозвав только меня, сказала, что я принята в театр «Современник». Потом она нисколько об этом не жалела и очень меня любила. Я подпрыгнула от счастья под потолок! Володю не приняли, но он не расстроился, а был счастлив за меня.

Галина Волчек была из тех удивительных женщин, о которых можно говорить очень много или одним словом — Великая. Это была гениальная женщина, чудо, любящая безумно свой театр и потрясающий педагог. Для неё театр был самым близким детищем, вторым ребенком, её и Ефремова. Она посвятила всю свою жизнь этому великому театру. Так же у неё есть замечательный сын, рожденный в браке с Евстигнеевым, он обаянием очень похож на Галю.

Благодаря этой уникальной женщине я поступила в «Современник» в одно из самых лучших времен. Галя Волчек обладала таким особенным качеством — забота. У неё всегда было чутье и идеальный вкус, она выбирала особенных людей и потом на протяжении всей творческой жизни всегда думала об этих артистах и поддерживала. Прошли годы, а она интересовалась и знала обо всех ролях, которые я играю в национальном украинском театре русской драмы имени Леси Украинки и знала, как строится моя судьба в этом театре. Роль Сары Бернар, например, я знаю, что она была очень счастлива, что я играю такую роль, так же как и роль Ларисы в «Бесприданнице» и другие...

Возвращаясь к временам «Современника» хочется также рассказать, что первым моим спектаклем был «Третье желание» Блажека. Играла я вместе с Мишей Козаковым, а потом и с замечательным Анатолием Адоскиным. Роль была большая, трудная, требовала огромного темперамента. Вводил меня в спектакль великий и удивительно простой Евгений Евстигнеев, а Галина Волчек меня очень любила и опекала. Ефремова я боялась, а он смотрел на меня как на актрису очень интересную, но не его школы.

Подружилась я там с Ниной Дорошиной, изумительной актрисой, которая была очень занята в то время в репертуаре. Узнав, что мне безумно нравится роль принцессы, она пошла к Ефремову, сказала ему об этом и меня быстро ввели в этот спектакль. Так же Нина потом ввела меня в «Пятую колонну» Хемингуэя, где она блестяще играла роль Аниты. Конечно, смотрела Галя Волчек и говорила всегда очень хорошие слова. Она говорила, что видела во мне живую и подвижную актрису с индивидуальностью. Вот это свойство она как-то особенно чувствовала, индивидуальность женщин, когда они не похожи ни на кого.

Играли мы почти каждый день. Сегодня я раскатываю коврик в «Голом короле», а завтра в том же спектакле играю принцессу. Зависти в театре не было, была только любовь и радость за успех товарищей. Каждая премьера была событием в городе. Все мы жили жизнью театра и обожали его.

Галина Волчек кроме того что ставила спектакли ведь также и много играла, бытовые роли очень здорово у неё получались. Она много исполняла эпизодических ролей и всегда была мощной, яркой, очень комедийной актрисой и зритель приходил иногда специально смотреть на её эпизоды. Она была невероятно правдивая, сочная, актриса также как и Нина Дорошина. Никогда не было фальши. На Галю интересно было смотреть из зала, слышать её такой особенный невероятный грудной голос, чувствовать её заразительность, а темперамент какой был! И в жизни она за всем следила: кто, как одет, могла достать какие-то вещи, когда вообще никаких вещей не было. Она знала все нюансы, следила за всем, советовала иногда даже в личной жизни.

Мы все как-то жили одной семьей. И семья эта была сильная, неравнодушная, заботливая по отношению друг к другу. Всю эту атмосферу создавали Волчек и Ефремов, и тот же Кваша, Евстигнеев, Табаков, Дорошина, Толмачева и перечислять можно долго. Все эти люди внесли свою лепту и колоссальный вклад в формирование совершенно фантастического театра. Одна очень родная семья.

В 1961 году мы поехали на гастроли в Тбилиси и Баку и пробыли в Грузии почти месяц. Помню, одним из первых спектаклей был «Голый король». Играли мы в помещении тбилисского Русского театра. «Голый король» прошёл на ура, нас засыпали розами. Каждый из нас чувствовал себя настоящей звездой. В то время в грузинском театре блистала актриса Софико Чиаурели, дочь знаменитого режиссера Михаила Чиаурели и великой грузинской актрисы Верико Анджапаридзе. Софико тоже заканчивала ВГИК, училась двумя курсами старше у педагога Бориса Владимировича Бибикова. В институте меня и Софико считали в чем-то похожими друг на друга. Те этюды, которые я видела с её участием, мне очень нравились. А потом, спустя много лет, Сергей Параджанов назовет её и меня своими музами.

В «Современнике» я проработала три с половиной года. Надо отдать должное, что эти годы моего пребывания в совершенно замечательном театре в основном, конечно, связанны с Галей Волчек. Это было время счастья, радости и любви. Замечательные партнёры, масса работы и какие люди рядом!

Как-то, много лет спустя, я помогла актрисе Полине Пахомовой устроиться в «Современник», когда я начала говорить с Галей она ответила, что у неё весь коллектив уже собран и много молодежи. Но она ко мне прислушалась, к тому человеку, которого хорошо знала и любила. Это ведь редкое качество, прошли годы, я живу в другой стране, перешла в другой театр, который стал моим вторым домом. И всё-таки она сказала: «Только из-за тебя я посмотрю эту девочку». И Полина ей понравилась и подошла, и она взяла её в театр. Прошло время, я с Галей виделась перед её смертью и она сказала: «Я так тебе благодарна, Лариса, за эту девочку, что ты нашла мне эту актрису, она очень хорошая», - и поблагодарила меня.

Галина Волчек в моей жизни сыграла очень большую, важную и значимую роль как Эфрос, как Ефремов, как Параджанов, как Ильенко, как Резникович, как Додик Бабаев. Она из той плеяды людей, которые очень помогли моему становлению как актрисы.

Я благодарна Гале и очень скорблю об её уходе, это огромная потеря. Она так быстро ушла, а могла бы ещё жить и жить и заботиться как мама о своем детище — театре.

Алла Пугачева

С Аллой Пугачевой Галина Волчек познакомилась, когда отдыхала в Сочи. В это же время на черноморский курорт с гастролями приехала певица. После концерта Волчек пошла за кулисы, и они с Аллой Борисовной поговорили несколько минут.

Алла Пугачева: Галина Борисовна была дипломатом, важно учитывать, что она сама была актрисой и какой, и какой личностью! Власти приходили и уходили, а она оставалась.

Из досье редакции: Почти пол века Галина Волчек была главным человеком в «Современнике». В театре который первый в стране был создан не по приказу сверху, а всего лишь студентами школы-студии МХАТ.

«Современник» пережил несколько эпох. За это время сменилось девять руководителей страны, а Волчек была одна, единственная.

Алла Пугачева: У нас были хорошие, близкие, дружеские отношения. Такое ощущение, что мы даже вместе в школе учились. Такая у меня привязанность к ней была, и это не означает, что мы каждый день виделись, но само ощущение, что она верила в меня, что она ждала меня, и что она меня любила. Мне это очень помогало.

Из досье редакции: Галина Волчек увидела в Пугачевой не только певицу, но и театральную актрису. Они дружили четверть века. Галина Борисовна часто приходила на концерты Аллы Борисовны и, как правило, сидела в первом ряду.

Из воспоминаний Галины Волчек: Я не один раз была на её «Избранном», помню, звоню, Алле после концерта и говорю: «Аллусь, вот я опять слушала «Избранное»....

Алла Пугачева: Опять плакала?

Галина Волчек: Да, плакала...

Алла Пугачева: И то, что Галина Борисовна плакала, смотря этот концерт, для меня это те слезы, которыми я могу гордиться!

В одном из интервью на вопрос: «Что такое любовь?» Галина Борисовна ответила: Ну, я б не решилась объяснять, что такое любовь. Мне просто жалко тех, кто этого чувства никогда не испытывал ни по отношению ни к кому. Вот у меня нет моих родных внуков. Так сложилось, что у детей моих очень близких людей как Алла Пугачева и Максим Галкин, тоже нет бабушек. Ушли обе бабушки из жизни. Теперь, когда я слышу голоса Лизы или Гарика, которые не говорят тихо, а орут: «Бабушка!!!!», - для меня это роднее любого другого звука. Поэтому, видите, любовь она настигает человека иногда и вот так.

Мне дал Бог возможность заниматься тем, о чем я мечтала. И я счастливая, потому что я не бегала из дома в дом, я родилась в этом театре и в нем прожила всю жизнь. Счастливая потому, что у меня есть сын, потому что я видела проявления его таланта. Счастливая потому что Бог даровал мне способность любить людей.

Алиса Фрейнлдих

Алиса Фрейнлдих и Галина Волчек познакомились в начале 60-х, когда молодой и успешный «Современник» приехал на гастроли в Ленинград. И с тех пор, приезжая в город на Неве, Волчек останавливалась не в гостиницах, а у Алисы Бруновны. В один из таких приездов Фрейндлих научила Волчек своему увлечению - мастерить бижутерию из красивых пуговиц. И Волчек, считавшая, что у неё обе руки - левые, с успехом освоила мастерство, которое не раз помогало ей выйти из депрессии. Алису Фрейндлих вполне можно было бы считать актрисой Волчек. "Они две гороскопические сестры, две «стрельчихи», безумно похожие друг на друга. Даже курили одинаково", - отмечала биограф Волчек.

Из воспоминаний Галины Волчек: Алисочка, любимая моя. Я мучительно сожалею что Алиска, Алисочка Фрейндлих живет не в Москве, а я - не в Питере. Потому что мы можем не видеться подолгу.

Из досье редакции: Но в одной постановке Галина Борисовна все же заняла подругу. Фрейндлих играла Раневскую в волчековской постановке «Вишневого сада». Два года спустя после премьеры и сыграла так, что её дебют стал событием.

В своей книге «В зеркале нелепом и трагичном» Глеб Скороходов об этом пишет следующее: «Так уж случилось, что «Вишневый сад» к марту 1979 года оказался без героини – обе исполнительницы Раневской ушли из театра. И тогда Галина Борисовна обратилась к Фрейндлих, в ту пору актрисе Ленинградского театра имени Ленсовета.

Алиса Фрейндлих должна была войти в готовый спектакль. Режиссер понимал сложность такого ввода. Главная же трудность заключалась в ином: у себя в Ленинграде актриса играла Раневскую, в спектакле, не имеющем ничего общего с «современниковским». Фрейндлих приглашалась в московский спектакль не как гастролерша, призванная продемонстрировать готовую роль, сделанную в другом городе. Ей предстояло сыграть Раневскую из «Вишневого сада» Волчек.

– Постойте, – останавливалась Алиса Бруновна на репетиции. – Я не знаю текста. Как там, подайте мне реплику!

Текст актриса знала превосходно, но, когда в реплику вкладывается иной смысл, – нарушаются привычные связи, и знакомые, казалось бы, прочно отложившиеся в памяти слова вдруг становятся неузнаваемыми. Помочь актрисе сформировать в себе другую Раневскую, чтобы играть попеременно в Москве – одну, в Ленинграде – другую, – не знаю, приходилось ли сталкиваться режиссеру и исполнителю с подобной сверхзадачей?

И решить её предстояло в минимальный срок: родной театр дал актрисе недельный отпуск – в него нужно было уместить и репетиции, и дебютные спектакли.

Волчек репетировала с Фрейндлих один на один – два дня, точнее двое суток, с единственным перерывом на сон. Даже после того, как Галина Борисовна проиграла Алисе Бруновне всю роль в своем режиссерском прочтении, а актриса прошла новые для неё монологи, перерыва не наступало, – разговоры продолжались за обедом, ужином, завтраком. Двое суток актриса и режиссер не выходили из дома, не отвечали на телефонные звонки, не признавали никаких срочных дел, боясь хотя бы на несколько минут отвлечься от роли.

Репетиция «Вишневого сада». Атмосфера была праздничная.

И вдруг в радостно-возбужденный тон Фрейндлих вносит иную ноту. Она говорит тихо, почти без интонаций, иногда смущается и опускает глаза, вроде бы рассматривая инкрустации стола, возле которого сидит, и, не прекращая своего рассказа, чуть касается причудливого узора пальцами:

– Вчера я сказала вам, что буду считать себя счастливой, если не испорчу ваш спектакль. Сейчас я хочу поблагодарить Галину Борисовну за приглашение на Раневскую. Сыграть в вашем театре я мечтала давно. Однако на этот раз дело не просто в исполнении желаний.

Очевидно, некоторым из вас знакомо ощущение, которое я испытывала последнее время – несколько месяцев, может быть, даже чуть больше. Это кризис, который с возрастом преодолевается труднее: потеря вкуса к профессии. Все, что со мной происходило на сцене, воспринималось как запланированное заранее – реакции партнеров, мои, зрителей. Мне было наперед известно, что я могу сыграть и как сыграю ту или иную роль, как она будет встречена.

Галина Борисовна смогла вывести меня из этого кризиса, пригласив в ваш «Вишневый сад». Очевидно, сказалась и оригинальность её постановки, и необычность трактовки Раневской, и сложность задач, вставших предо мной, но вчера произошло чудо: я почувствовала себя новичком, я вновь испытала сладость страха, когда всё в первый раз, когда не знаешь, что будешь делать после фразы, которую говоришь, и решение принимаешь в тот момент, когда нужно начинать действовать, я вновь жила с радостным ощущением творчества.

Почувствовать себя начинающей актрисой – великое чудо. Настает время, когда без этого чуда работа, которой ты вроде отдаешь всю себя, теряет всякий смысл. Это как при игре в фишки: идешь вперед, отсчитываешь квадратики, но вот попадаешь на квадратик, с которого, по правилам игры, возвращаешься, чуть ли не к самому началу, – это необходимо, если хочешь, чтобы игра продолжалась. Я благодарю Галину Борисовну за то, что она дала мне возможность снова испытать ту сладкую горечь новизны, то волнение, за которое мы все любим свою профессию.

Я благодарна Волчек также за то, что она разрушила во мне комплекс неприятия чужой режиссуры. Долгие годы все мои роли я готовила с одним режиссером – Игорем Владимировым, и у меня появилось твердое опасение, что ни с кем другим работать не смогу. Галина Борисовна сняла мои страхи: её манера увлекла меня не только новизной, но и тонким пониманием самой природы актерского творчества. Это не значит, что мы готовили роль в атмосфере идиллического согласия, – мы спорили, и горячо, Волчек стремилась заставить меня отбросить кое-что, казавшееся мне выигрышным, что она справедливо назвала привычным, а как опасно привычное в искусстве, – вам хорошо известно.

…Позже Алиса Бруновна сказала:

– Главное для меня в Галиной режиссуре – она знает то, что нужно знать каждому постановщику плюс нечто другое. Она умеет определить задачу роли, сделать её понятной именно вам, знает, как привести актера к решению не директивными методами, а внутренним ходом, понимает, какими приспособлениями можно помочь, если у актера что-то не получается, то есть она не просто знакома со святая святых актерского творчества, а свой человек в ней. Репетируя, я почувствовала: не только могу, но и хочу работать с ней в дальнейшем.

Сказала и заторопилась на «Красную стрелу», чтобы утром быть в Ленинграде. А в следующий понедельник – свой выходной, она вернется на один день в Москву и, сыграв Раневскую, снова уедет. «Вишневый сад» в «Современнике» идет по понедельникам».

Из досье редакции: Любовь «к Алисочке» Волчек пронесла всю свою жизнь. Рассказывают, что они ни разу не поссорились и не предали друг друга.

Алиса Фрейндлик: Галка, моё солнышко, я так её любила. Она была таким тонким и нежным человеком. Моё знакомство началось с ней как с актрисой. Она своё актерское дарование с одной стороны бросила в ноги режиссуре и руководству театром и перестала играть. Но она как режиссер сыграла такое количество ролей, которые нам актрисам и не снилось. Потому что она с каждой актрисой и с каждым актером проигрывала его роль, будучи сама актрисой. Она реализовала себя через режиссуру и как актриса.

Есть такое рассуждение, что любой человек даже с очень хорошим слухом (не только в физическим, но и в другом измерении понятия слух) может расслышать одну восьмушку тона, если он хорошо природой в этом плане создан. А, скажем, японцы могут распознать одну шестнадцатую тона, животные тоже распознают одну шестнадцатую тона. Кот там или собака всегда чувствуют по интонации - это положительная интонация либо отрицательная. А человек не всегда распознает. А вот у Галки такой необыкновенный слух был, природой данный, что она вот эту шестнадцатую тона способна была услышать. Поэтому такая настороженность была и способность распознать в этой шестнадцатой тона степень искренности.

Марина Неелова

Журналист и киновед Глеб Скороходов (1930-2012) - автор известных книг о звездах кино и эстрады, ставших подлинными кумирами многих поколений, одной из последних написал книгу «Галина Волчек. В зеркале нелепом и трагическом». Полной неожиданностью для автора стало то, что написанную на основе их личных встреч и бесед книгу сама главный режиссер театра «Современник» после прочтения… отвергла! И автор положил рукопись в стол… Книга все-таки была выпущена в свет уже после его смерти в 2016 году.

Издатели книги, опубликовали вот такое слегка нестандартное вступление к ней.

– Не моё! – Делала замечания. Предупреждала: – Опасность – в благостности. Она мне несвойственна. Нужно больше соединения несопоставимого. Даже нелепого. Иногда трагически нелепого. То, что сплошь и рядом в моей жизни.

Приведённая выше цитата стала для меня словно громом среди ясного неба и во многом отразила суть Галины Волчек, и дала понимание того как она сама себя видела, чувствовала и понимала. Искренно, правдиво и по-настоящему, не отбеливая ничего и не вылизывая. С предельной четкостью и ясностью свойственной режиссеру, для которого всегда важно и значимо каждое слово и даже буква.

«Опасность – в благостности» - да, всегда и во всём важно находить золотую середину.

На самом деле задача не из легких. Для этого необходимо было близко и хорошо её знать, видеть в разных амплуа, с разных сторон, а главное чувствовать и понимать. И с этой задачей, на мой взгляд, справилась одна из муз Галины Волчек Марина Неелова в передаче «Это было. Это есть».

Марина Неелова: Мы знали друг о друге так много, что иногда это становилось опасным. И, тем не менее, это знание несет свои плюсы и, безусловно, какие-то минусы.

Я знаю, что все люди, которые так или иначе соприкасались с Галиной Борисовной, у каждого из них была своя Волчек. И этих женщин по имени Галина Борисовна Волчек было великое множество: Волчек-актриса, Волчек-режиссер-постановщик, Волчек-главный режиссер театра «Современник», Волчек-общественное лицо, Волчек-частное лицо, Волчек-женщина, Волчек-мать, Волчек-модельер, Волчек-на отдыхе... и они все разные! И я знала их всех поименно и близко, со всеми была хорошо знакома, со всеми в разных отношениях, ко всем испытывала интерес, многих из них любила, кем-то восхищалась, кого-то временно ненавидела, с кем-то спорила до хрипоты, с кем-то периодически расставалась, но, как правило, и почти всегда - возвращалась. Все они отличались друг от друга категорически. Все эти женщины, часто противоречили друг другу: у них был разный характер, разный возраст, разный цвет глаз, разные профессии, разные способы общения, внешне они тоже отличались друг от друга (или были непохожи), они по-разному одевались, у них были разные манеры, социальное положение, взгляды на жизнь, разная манера говорить, интонация, разные увлечения и пристрастия, Но! - но все они противоестественно, но очень органично соединялись в портрет одного человека.

Волчек-актриса — была абсолютно послушна, всегда слушала все предложения, которые выдвигал режиссер. Кем бы он ни был, молодым режиссером, невзирая на возраст, на его положение, на то, что она главный режиссер, а это начинающий, предположим. Она никогда не спорила с режиссером, она была послушна как ученица первого класса. Она никогда не обсуждала за кулисами его промахи. Она никогда не комментировала ничего, что могло бы негативно отозваться. Будучи актрисой, она была очень смешлива и этому я была неоднократным свидетелем. И она всегда просила: «Только меня не насмешите!». Волчек-актриса обладала очень хорошим чувством юмора, сама была остроумна, прекрасно это переносила на сцену, и была замечательно восприимчива к чужому чувству юмора.

Волчек-режиссер. Как только она становилась режиссером, абсолютно теряла чувство юмора. Забывала просто, что Волчек-актриса остроумна и смешлива и обладала рядом качеств... Волчек-режиссер не любила дурацких шуток никаких и на сцене их не переносила. Потому что она сама была человеком трагическим на самом деле. Поэтому её драматургия чрезвычайно энергична, наступательна. Она была почти агрессивна и конфликтна. Конфликтна не в полном смысле этого слова, как ссора, свара, драка. Нет, конфликт для неё, скорее был остротой ощущений, эмоций, восприятия, реакции, отношений. Поэтому в её спектаклях не бывает таких вялых, раздумчивых каких-то сцен. Мы всегда включены были на 220, сразу, с первой фразы: «Здравствуйте!»... Волчек-режиссер была в основном агрессивна, недовольна всеми и собой и этот конфликт она несла с утра. И это, конечно, определяет во многом специфику индивидуальности, её спектакли всегда можно отличить от чужих. В качестве режиссера она вступала в конфликт сразу с артистами, особенно с артистами, которые уже получили право с ней спорить. Вот именно с ними, со взрослыми артистами, которые уже не должны доказывать ничего, грубо говоря, вот тут она вступала в самые активные отношения: в спор, в конфликт, вплоть до рукоприкладства. А к молодым артистам она относилась очень лояльно. Она боялась потревожить эту чистую душу, которая только пришла в театр и не дай Бог эту душу обидеть. Причем Волчек-режиссер делилась ещё на подпункты:

- Волчек, которая любит артиста;

- Волчек, которая обожает артиста;

- и Волчек, которая разлюбила артиста.

Её интонация кардинально отличалась в разговоре с разными артистами, которых она разлюбила, или которых она любила или обожала. Разный тембр голоса, разный взгляд. То он у неё был сладостный, просто елей какой-то лился на кого-то из молодых, но очень талантливых. До такого сумасшедшего крещендо, страшного крика, вплоть до потери голоса, или даже вдруг могла забыть фамилию артиста и его имя на какое-то время. Естественно, тот сразу понимал, что его фамилию и имя уже не помнят, взволнуется и может быть сыграет хорошо.

Волчек безумно влюблялась в артистов и это замечательная черта для тех в кого она влюблялась, и ужасная для тех, кого она разлюбила на какой-то момент. Но к счастью, она влюблялась в одаренность, в талант, в индивидуальность, в какую-то необычность и никогда в бездарность. Если она любила артиста, особенно если она его обожала, то она не видела в нем ничего плохого, чтобы он не сделал, как бы он не сыграл. Как бы он не поступил даже иногда. То есть у неё любовь всё затмевала, априорная и уже бесконечная, страстная. Потому что Волчек была страстной натурой. И вот так она любила Олега Даля.

Олег Даль действительно обладал невероятным обаянием, помимо дарования и таланта, человеческого артистического мужского, всякого. Я помню, как мы репетировали какой-то спектакль, который ставила Галина Борисовна. Когда Олег выходил на сцену, Волчек из этого состояния, когда она нас там ненавидела до этого, вдруг она как-то мягко свою спинку опускала на спинку стула. Расслаблялась, брала сигарету, и лицо её уплывало. И она, улыбаясь, говорила: «Вот дурак, вообще не то играет...» Но она не могла сдержать этой сумасшедшей улыбки. Потому что это было невозможно.

Если Волчек-женщина всегда была прекрасно одета, с замечательным вкусом, с чувством юмора и прочем, то Волчек-режиссер, как правило, на весь репетиционный период приходила в одном и том же костюме, который она выбирала по какому-то только ей известному принципу и больше никто не знал и не понимал почему. Но этот костюм она носила весь репетиционный период, один и тот же. Она была всегда напряженна. Когда шла репетиция или прогон мы слышали и отличали её кашель, какой он: сейчас симпатичный, то есть, неплохо; сейчас сильнее с особенным оттенком, значит, ужасно; или вдруг слышали какой-то новый звук, который сразу не могли классифицировать, но потом с годами уже начали отличать разные оттенки.

Артисты же волнуются не меньше чем режиссер. На прогоне, например, мы улавливаем как дельфины те звуки, которые человек не улавливает, а мы уже слышим какой-то вздох и знаем, что это обозначает. И эти отношения складываются уже не на уровне человеческих отношений, а на уровне звука, взгляда, какой-то волны воздуха, походки, которая почему-то изменилась. То есть, такие нюансы, которые неразличимы для нормального человека, каковым не является артист и режиссер.

Я очень боюсь подбирать какие-то слова, которые понятны нам, но которые могут быть непонятны просто человеку неискушенному в этой сфере или не имеющему отношения к этой профессии. Потому что сказать «ненависть» — все подумают, ооо!!! так они друг друга ненавидели; сказать «любовь» — оооо! Боже, как интересно, а что же между ними было, как странно; сказать «дистанцию мы соблюдали», - оооо! Значит между ними что-то такое произошло. И это к сути сказанного нами слова не имеет никого отношения. Потому что это наши внутренние отношения. Это наша внутренняя жизнь. Я и всегда опасаюсь этих слов. Почему я говорю, что есть неформулируемые вещи. Они действительно неформулируемые или формулируемые, но только для нас, которые знают, в какую игру мы играем. Потому что всё равно это игра в игре. Притом, что мы умираем вместе с режиссером и он с нами. Потому что он проживает естественно вместе с нами всё, что он попытался в нас вложить. И если есть что-то ступенькой выше или ступенькой ниже чем нужно - то у него просто приступ может случиться.

Волчек-режиссер забывала про ту Волчек, которая актриса. Это были совершено две разных женщины. У них был разный статус, возраст. Волчек-женщина была всегда прекрасно одета, замечательно причесана, у неё были дивные густые волосы, и всегда замечательные очки. Когда мы видели её новые очки, то понимали, что это самые новые модели. И у неё были замечательные зеленые глаза. Но когда она была режиссером, этого всего не было даже в помине и чувства юмора тоже. А когда она была главным режиссером, у неё не было даже цвета глаз, становился абсолютно другим тембр голоса, появлялась другая манера общаться. В кабинете своем она бывала даже опасной, если подвернешься под горячую руку. Была жесткой, четкой, точной, нерасслабленной никогда и это была совершенно другая женщина.

Из досье редакции: «Марина Неелова пришла в "Современник" в 1974 году и сразу получила роль в новом спектакле «Валентин и Валентина». Вот как описывает отношение Нееловой и Волчек биограф Марина Райкина: «В этом театре всё для Марины», – шипели по углам артисты, недовольные чрезмерным вниманием Волчек к Нееловой. Ревновали, уходили из театра. Поводы для разговоров главреж «Современника» то и дело подкидывала, как дрова в топку. Она собирала худсовет, чтобы обсудить костюм для Марины, подолгу могла разминать с ней какую-нибудь мизансцену. Это был великолепный тандем двух женщин, вызывающий зависть, раздражение и слухи».

В истории их жизни были всякие моменты: от любви до ненависти. Со временем обе женщины стали походить друг на друга как сестры. И не раз журналисты спрашивали у Нееловой, какие отношения их связывают с Волчек.

Марина Неелова: Мне кажется, что отношения между актером и режиссером через какое-то время приобретают характер каких-то интимных. Если их можно сравнить с родственными, то я бы даже так сказала, что это больше чем родственные отношения. Есть неформулируемые вещи. Отношения между режиссером и артистом иногда складываются так, как говорится в стихотворении: "Есть тонкие властительные связи меж запахом и контуром цветка".

Продолжение статьи читайте тут >>>   Галина Валчек. Часть 2

Подготовила Анастасия Правдивец

© Всеукраинский молодежный журнал «Стена» № 2 (2020)